О коммунистах

(из рассказа о Стамбуле 90-х годов)

Прогуливаясь на берегу Босфора (Ортакёй) в Стамбуле, редко, но встречалась с иностранцами. Некоторые из них почему-то отменно владели русским языком. Это было необычным: живет в Турции, сам из какого-нибудь Ирана, Европы, Зимбабве, а шпарит по-русски как мы. Цитирует тебе Пушкина, Маяковского. Всегда думала, общаясь с такими экземплярами, что они шпионы.

Удивляли на набережной турки, которые хватались за коммунизм как за красную тряпку. Им казалось, если мы из бывшего СССР, то обязательно ходим с револьверами в кобуре на поясах, чеканим шаги и цитируем Маркса и Ленина даже во сне. Когда ко мне приставали такие оригинальные типы со словами «ооо, из России», мне казалось, что я застряла где-то на уроке политэкономии.

Мы – все из СНГ – для местных были выходцами из России. Мы были русскими. Это они потом прознали, что Украина и Россия это две разные республики(страны), и что вроде да, где-то встречается такая страна как Туркмения или Киргизия, и иже с ними…

Если ты из России, то обязательно пристанет к тебе такой сознательный коммунист: Ну вот расскажи, что там Ленин сбацал на таком-то съезде?

Моё лицо надо было видеть. Оно вытягивалось по мере того, как этот господин цитирует тебе «Капитал» или «Государство и революция». Я чувствовала себя предателем родины, настоящим империалистом, которых они ненавидели и с которыми боролись. В то время я думала, вот начнутся беспорядки, будут нас первыми уничтожать, как предателей их светлых идей коммунизма. Кстати, коммунистов в Турции довольно много. Компартия СССР для них свет в окне.

Для справки из википеди:

Партия создана как Партия социалистической власти (ПСВ; Sosyalist İktidar Partisi) в 1993 году членами Социалистической турецкой партии (Sosyalist Türkiye Partisi), созданной 7 ноября 1992 и запрещённой Конституционным судом за пункты программы, касающиеся курдского вопроса. Основными принципами новой партии стали:антиимпериализм, коллективизм, борьба с исламским фундаментализмом и независимость от капитализма. Важными направлениями деятельности партия считала борьбу в университетах и профсоюзах. Партия рассматривала Европейский союз как империалистическую организацию.

Партия считает себя правопреемницей Коммунистической партии Турции, созданной в 1920.

Для справки: Турецкий поэт Назим Хикмет, считавший себя коммунистом, бежал от своего режима в Россию. Поэт так и не получил гражданства СССР и был по-настоящему разочарован положением в стране советов, которую идеализировал долгое время, страдая за идеи коммунизма в собственном отечестве.  В 2000 году Партия выступила инициатором по возврату поэту турецкого гражданства, которого его лишили, когда он сбежал из тюрьмы и перебрался тайными путями в СССР. 

Пожив некоторое время в Турции, познакомившись поближе с людьми, которые верили в коммунизм, причисляли себя к социал-демократическому движению, к левоцентристам, я поняла, что они были особой «кастой» в Турции, пережившие весьма суровые времена.

Сложная политическая обстановка, начиная с 50-х годов, когда страну сотрясали восстания и перевороты. Общество находилось в поисках идеалов, метаясь от одного движения к другому, от одних политических кумиров к другим. Постоянные противоречия общества, которое раздваивалось между двумя стилями жизни – светкости и исламизма, находясь под давлением военной диктатуры и турецкие граждане в межполосье раздвоения… Они пытались осмыслить направление курса своей страны и искали пути к светлой жизни. Ко всему этому добавлялась незрелость политических партий в плане идеологической направленности. Всё это – и партии, представленные в разное время на арене Турции, и политическая обстановка в целом, наслаиваясь одно на другое, создавало мощную детонацию, что вело в свою очередь к возникновению различных социальных, политических течений, в которые сознательные граждане вписывали свои надежды на лучшее будущее.

Военная диктатура, расценивая попытки неугодного крена политического курса страны как происки врагов, находясь на страже государственных интересов завета Ататюрка, пытаясь предотвратить нежелательные революционные настроения и перевороты, жестоко расправлялась и с партиями, и с любыми проявлениями инакомыслия в обществе.

Долгое время в Турции сохранялся страх быть неправильно понятым. Чтение книг приравнивалось к террористической деятельности. Больше всего давления было на студентов, так как дух социалистических и коммунистических идей распространялся в интеллектуальной среде, где были возможности получить доступ к информационной подпитке в виде книг, общаться с продвинутыми, образованными преподавателями, пользоваться результатами и достижениями в области науки.

Коммунисты, с которыми я познакомилась в Стамбуле, рассказывали мне о том, под каким страхом и риском они обменивались книгами. В университет ходили с одной книгой и то, если это была книга по математике или же химии, физике. Людей сковывал страх; и только за то, что ты держал в руках книгу, которая могла показаться кому-то подозрительной, и неважно, была ли это художественная или научная литература, мог загреметь на длительный срок. Под страхом смертной казни, многие социалисты шифровались, проводили тайные собрания, меняли адреса штаб-квартир, то есть пользовались всеми теми методами, которые были популярны среди первых социалистов дореволюционной России.

Для справки: Последняя казнь в Турции была приведена в исполнение в 1984 году. В том году казнили турецкого социалиста Хыдыр Аслана (Hıdır Aslan).

Многочисленная литература русских классиков и особенно литература, выходящая из источников социалистического лагеря, была запрещена.

Студенты, учащиеся анкарского и стамбульского университетов кафедры гуманитарных наук находились под сильным влиянием социалистических и левоцентристких идей. Инициаторами практически всех протестов, происходившими в то время, в большинстве своем выступали студенты университета Мармара(Стамбул), стамбульского университета и университета Анкара.

Для справки: В 50-х годах закрыли сельские институты, которые были настоящим светочем в Республике, оплотом просвещения и давали для сельского населения массу возможностей получить профессию. Институты объявили логовом коммунистического режима и закрыли под предлогом коммунистической угрозы. (Об институтах здесь: http://mynativelng.livejournal.com/8555.html)

В 90-х годах, когда я попала в Турцию, первое, на что я обратила внимание так это было то, что ни в одном доме, где удалось побывать, я не увидела книг. Это меня чрезвычайно заинтересовало. Но мне было неудобно спрашивать, к тому же языковый барьер не позволял мне сделать это более деликатно, не обидев хозяев. Поэтому, приехав в гости в Турцию в первый раз, эта загадка осталась для меня нераскрытой.

Позже, уже переехав на пмж, я убедилась, что книги у интеллектуальной среды всё же имелись. Но хранились они не на видном месте, как это было принято у нас.

Дальше, общаясь с родственниками, мне удалось выявить места, куда по старой привычке «прятались» книги в доме. Обычно это были спальни. Под кроватями, иногда в коробках, иногда в шкафах для одежды хозяева складывали свои книги. Когда я спрашивала о том, почему книги куда-то «сваливаются», от меня отмахивались и объяснять причину отказывались. Но я была настроена решительно, взяла для себя цель выявить причину такого порядка в доме. Теперь, когда я попадала к кому-нибудь в дом, первым делом убедившись, что книг я не вижу, я спрашивала, есть они вообще в доме и можно ли мне посмотреть на них?

Мой вопрос находили довольно странным. Сначала как-то переминались, чувствовалась какая-то неловкость момента. Было явно – говорить не хотят, но и как отказать, не знают.

Некоторые говорили, что книг нет. На самом деле я убеждалась в этом, тайком заглянув по комнатам, когда выходила под предлогом «сходить в туалет». На видном месте кроме учебных я не видела других книг.

Некоторые товарищи после долгих препираний «зачем тебе?» всё-же нехотя сопровождали меня в комнату, где они хранили свои сокровища. Я лазила по коробкам и рассматривала то, что читают, читают ли вообще. Находила интересные экземпляры турецкой и иностранной литературы, русской классики. Иногда кроме учебных книг ничего не видела. Ещё долгое время проживая в Турции, объяснить я себе эту странность не могла.

Мучавший меня вопрос остался открытым несколько лет, пока я не познакомилась с одной женщиной в Стамбуле, сын которой был социалистом.

Хатидже (имя изменено) рассказала мне о том, как сын студент в 70-х прятал книги в подвале дома, потому что боялся обысков и любая литература на тему социального исследования, социалистического направления (даже художественная), вообще любая книга, которая могла на взгляд полиции содержать неугодный текст, не говоря о коммунизме, автоматически признавалась вредной и попадала в разряд экстремисткой.

Обыски в первую очередь проводили, проверяя книги.

Профессор, бывший научный работник Анкарского университета (он попросил не называть его имя) рассказал о том, как он маскировал свои книги дома. На удивлённый вопрос «Зачем?» он несколько замешкался, а потом всё же раскололся. К слову, библиотека профессора поражала томами и ценными экземплярами книг.

«Понимаете ли, в дом приходят люди из разных слоёв общества. Они, бывает, придерживаются диаметрально противоположных убеждений. И книга какого-то автора на полке может вызвать кучу ненужных расспросов и подозрений. И это может…затруднить вообще жизнь…, – тут он замолчал и внимательно посмотрел на меня, так, как будто в голове пролетел вопрос, а не шпион ли я и почему интересуюсь, – В Турции нелегко угадать, кто и какие книги читает…Очень долгое время мы вынуждены скрывать сам факт того, что читаем. А уж говорить о том, какую книгу я читаю в данный момент, могло быть даже опасным…К сожалению. Я знаю, что вы читающая нация… Надо отнестись с пониманием к тому, что турецкие люди сторонятся книг. Они не виноваты в том, что стали заложниками своей печальной истории…»

Даже при снятии цензуры и во времена послабления доходило до того, что в доме устанавливались “правые” и “левые” комнаты, в которую провожали гостей в зависимости от их убеждений. Когда гостя распознать было трудно, то его принимали в “нейтральной” комнате. Всё же до конца этим людям не удалось избавиться от страха и оставалась привычка осторожничать, пропускать через “ренгент” убеждения своих гостей.

Он спросил: А вы коммунистка?

Я ответила, что нет. Но успела побывать в комсомоле.

Он не стал уточнять, но было понятно, что это несколько его разочаровало.

Со слов профессора я поняла, что в Турции коммунистическое движение имеет несколько искаженный характер, далёкий от того, что мы -дети социализма привыкли вкладывать в слово «коммунизм».

Турки, состоящие в коммунистических партиях, имели только поверхностное представление о платформе своего движения. Оно складывалось на основе имеющейся литературы, которую они читали без помощи профессиональных агитаторов. Это был доморощенный коммунизм, сотканный на основе фоновой картины идеологической подачи книг, перемешанный с ложными представлениями о государственном устройстве социалистической системы.

Они могли видеть только те примеры стран социализма, которые существовали в настоящее время. Например, Куба и СССР. Идеализируя советский строй, они видят только то что снаружи, наивно полагая, что коммунизм в этих странах является великолепной формой государственного устройства. Почему в Турции так много приверженников Советского Союза и Сталина?  Они никогда не были в странах, кумирами которых восхищались. Они никогда не жили в советском режиме. Всё, на чём основывается их знание о социализме и коммунизме, это вычитанная из книг утопистов информация, полученная в молодом возрасте, когда душа ранима и чиста, впитывает с жадностью дух свободы.

Они как губка поглощали в себя идеи Маркса, Ленина, Троцкого, Горького и других авторов не от наставников наркомов, председателей партийных ячеек, а передавая из рук в руки книги, зачитывая до дыр переписанные на листах тексты авторов, стоящих у истока утопизма, социалистических идей. Сами их разбирали, сами трактовали, сами создавали программы, сами рисовали новое будущее своей страны.

Они как непримиримые Робин Гуды слишком приукрашивали учение коммунизма. Искали романтику в революциях против империализма, отдавая силы в борьбе за равенство, за лучшую жизнь для всех, за справедливость распределения трудовых доходов. Турецкие коммунисты, наблюдая издалека пример компартии СССР, наивно верили этой партии, безгранично доверяли ей, считали её своей путеводной звездой.  Эти люди восторженные борцы-теоретики, которые слишком преувеличивали заслуги настоящих лидеров коммунизма и строили в своём воображении красивые картины будущего собственной страны.  Они подобны первым революционерам, о которых писал в своей книге Л.Троцкий.

Надо сказать, что коммунисты Турции— это действительно лучший пласт общества, это настоящая – в полном смысле понимания этого слова – интеллигенция современной Турции.

Город Тунджели – город, где превалируют настроения социалистов, уже несколько лет держит рейтинг по самым высоким результатам экзаменов среди учеников государственных школ.

Ведь подумайте сами, люди, которые за книги шли на плаху, это многого стоит.  Главное их достоинство – начитанность, широкий кругозор.

Эти романтики, начиненные возвышенными идеями, по-настоящему могут быть самоотверженными в серьёзной борьбе за лучшее будущее.

Познакомившись в Стамбуле с некоторыми коммунистами, я увидела воочию их дела. Они ездили на восток, где проводили просветительные акции для местных жителей. Они организовывали благотворительные акции помощи бедным, голодающим жителям страны. Они находили спонсоров, чтобы бедные граждане страны имели возможность учиться в высших учебных заведениях. Женщины из социалистического движения организовывали платформы поддержки женщин, выступали против насилия, защищали детство и детей. Одним из самых известных влиятельных фондов социалистов был Фонд Türkan Saylan, который в нынешние времена подвергся линчеванию, претерпел несколько нападок проверяющих организаций. В конечном итоге, председателя фонда ÇÇYD обвинили в развращении молодёжи. Этот фонд помог тысячам молодым девушкам получить образование несмотря на сопротивление родни.

Кто учился в анкарском университете на кафедре социальных наук, рассказывал, как в бывшие времена студенты «терзали» университеткую библиотеку. Учащиеся на кафедрах юридических и социальных наук почти все причисляли себя к большевикам-коммунистам. Они противостояли правительству, ни грамма не сомневались в том, что коммунизм может наступить “в отдельно взятой стране”. Протесты в 80- и как отголосок в 90-х годах анкарского университета были частым явлением.

Студенты из бедных слоёв населения рассказывали, как их наставники и учащиеся старших курсов давали им поддержку не только в знаниях, но и помогали с жильём, пропитанием,с работой. Они по-настоящему умеют дружить и лозунг “Один за всех и все за одного”   – про них.

Как-то случайно познакомилась в Анкаре с турецким гражданином, который состоял на то время в республиканской народной партии (CHP). Разговорились и даже подружились. Оказалось, что до того, как стать членом партии Ататюрка, он был ярым сторонником коммунизма и состоял в национально-коммунистическом движении. За свои убеждения он отсидел несколько лет. А попался за книгу Маркса, которую взял почитать в тот день у товарища. Из университета его отчислили. Восстановиться в Турции в университете невозможно. Поэтому он так и не смог закончить юридическое образование.

В 2000 годах Ахмет (имя изменено) работал в частном секторе, был простым esnaf – как здесь называется мелкий предприниматель, ничем не отличающийся от миллионов других турецких граждан. Простоват, лишён шика и лоска, обычный хозяин бакалеи -баккала, которых сотни в каждом районе. Но это было только первое впечатление. Он отошёл от движения, но осталась тяга к чтению. В магазине на прилавке возле кассы лежала книга участника сопротивления, марксиста Жоржа Политцера.

Для справки: Книга «Избранные философские и психологические труды» получила в 80-х годах в Турции широкую популярность среди социалистов. После 12 сентября 1980 года, когда произошел государственный переворот и турецкая армия, упразднив настоящее правительство, взяла на себя руководство страной, начались массовые аресты и казни. Именно в это время книгу признали опасной и поставили запрет, изъяв все экземпляры из библиотек и магазинов. После 2000 года в Турции сняли на запрет публикации книги.

«Знаешь, вот сейчас какое время? Когда отменили смертную казнь, когда книги стали печатать массовым тиражом, когда идёшь в магазин и видишь полки-полки книг, я испытываю огромную радость! Я хожу в книжный магазин как в музей, нюхаю, трогаю, листаю, часами смотрю на полные витрины…Я почти каждую неделю покупаю книгу. Неважно какую. Лишь бы ощутить радость от прикосновения с храмом знаний.»

«Наш Дениз Гезмиш…Ты знаешь? Ему было всего 25 лет. А ведь на его месте мог оказаться каждый из нас…Мы были молоды и верили.»

-А сейчас?- спросила я.

-Сейчас…

Он рассказал, что вся их активность перешла на площадь «кухни». Деятельность свелась к тому, что организовывались посиделки по домам с бывшими соратниками. Сборы перешли в формат литературных вечеров, где больше вели дискуссии, декламировали стихи, знакомились с новыми книгами, обсуждали события в стране, шутили, рассказывали байки, пили пиво и ракы, пели песни.

Мы даже посмеялись над словом «кухня», потому что мне это слово сразу напомнило сборы моих родителей и друзей на наших кухнях в советское время.

Для справки: Deniz Gezmiş -Дениз Гезмиш был студентом юридической кафедры стамбульского университета. Он возглавлял молодёжное движение, турецкий революционер-социалист. Его казнили в 1974 году.

Он сразу же догадался, что я из бывшего СССР. Я спросила, что он думает о сегодняшнем дне коммунистического движения в Турции. Неожиданно в глазах появился блеск и зажёгся задор юности. Мы олицетворяем для этих чудаков-романтиков частичку их мечты. Они без запинки перечисляют все радости коммунистического строя: бесплатное обязательное образование, медицина, равенство, братство, законный отпуск, лимитированое рабочее время, обеспечение жильём.

Глядя на совсем простого гражданина турецкого махалле (квартала), кажется, что вместе с его одухотворённостью открывается новый горизонт – горизонт его неисполнимой мечты. Вы вдруг начинаете видеть восторженного революционера, который не устаёт верить.  Его грамотная пламенная речь и юношеский порыв вызывал во мне некоторое смятение и сожаление. Было грустно, что коммунизм, о котором мечтали миллионы людей в мире, не выдержал проверку на прочность.  Несмотря на все невзгоды, пережитые этими людьми, они не потеряли веру и надежду. Было что-то трогательное во всём этом. Грустно от того, что оставались до сих пор те, кто верил идеалам партии КПСС. Глядя в эти горящие глаза, было просто грустно…